[ad_1]
В уходящем году страна поздравляла с восьмидесятилетием большого русского поэта Александра Кушнера. Будучи большим и взрослым, в душе Александр Семенович не перестал быть маленьким и написал много стихов о детстве и для детей.
Детям адресованы его многочисленные сборники «Заветное желание», «Большая новость», «Что лежит в кармане?», «Город в подарок», «Велосипед», «Веселая прогулка», «Что я узнал!», «Как живете?», «Чтобы всех напугать». Помнится, в своем детстве мы читали Кушнера в «Мурзилке», его часто публиковали «Весёлые картинки» и «Костер».
Но, если пристально и с любовью изучать его творчество, становится очевидным: особым взглядом из детства подсвечены не только произведения, ставшие классикой детской литературы. Есть это свечение и в философских раздумьях, и в религиозных ощущениях поэта, в самых его зрелых и взрослых стихотворениях.
Восемь десятилетий житейского опыта и наблюдений за действительностью – ну, уж конечно, не мальчишество. Но лучшие образцы поэзии Александра Кушнера обжигают именно чистым и непосредственным детским восприятием в его евангельском смысле. Именно оно помогает ему видеть истинную природу вещей и явлений, настоящие движения грешной души и безгрешную красоту мира:
Евангелие от куста жасминового,
Дыша дождем и в сумраке белея,
Среди аллей и звона комариного
Не меньше говорит, чем от Матфея.
Так бел и мокр, так эти грозди светятся,
Так лепестки летят с дичка задетого.
Ты слеп и глух, когда тебе свидетельства
Чудес нужны еще, помимо этого.
Ты слеп и глух, и ищешь виноватого,
И сам готов кого-нибудь обидеть.
Но куст тебя заденет, бесноватого,
И ты начнешь и говорить, и видеть.
Для взрослого, во многом приземленного, усталого от будней человека мир объясним и груб, начисто лишен загадок и тайн. Для детей всё по-другому.
Как ребенок, поэт видит главное достоинство бытия в его таинственности и непостижимости. Пока оно сохраняет это бесценное качество, есть радость и смысл в продолжении пути: «Ну, значит, можно жить ещё», – с облегчением выдыхает автор:
Придёшь домой, шурша плащом,
Стирая дождь со щёк:
Таинственна ли жизнь ещё?
Таинственна ещё.
Не надо призраков, теней:
Темна и без того.
Ах, проза в ней ещё странней,
Таинственней всего.
Мне дорог жизни крупный план,
Неровности, озноб
И в ней увиденный изъян,
Как в сильный микроскоп.
Биолог скажет, винт кружа,
Что взгляда не отвесть.
Не знаю, есть ли в нас душа,
Но в клетке, – скажет, – есть.
И он тем более смущён,
Что в тайну посвящён.
Ну, значит, можно жить ещё.
Таинственна ещё.
Придёшь домой, рука в мелу,
Как будто подпирал
И эту ночь, и эту мглу,
И каменный портал.
Нас учат мрамор и гранит
Не поминать обид,
Но помнить, как листва летит
К ногам кариатид.
Как мир качается – держись!
Уж не листву ль со щёк
Смахнуть решили, сделав жизнь
Таинственней ещё?
Александр Кушнер в своей творческой жизни многое повидал. Детство в военном Лениграде, эвакуация, разъезды, возвращение в любимый город. Лениграду-Петербургу им посвящено не одно стихотворение, в том числе для детей. Десять лет поэт проработал школьным учителем, но в школе так и не прижился. Наверное, устал притворяться взрослым – как следует из его стихов. Вот и не выдержал.
Прощание со школой
Я не даю топтать полы
И скатываться с горки.
Я ставлю мальчикам колы,
А девочкам – пятёрки.
Мальчишки – правильный народ,
Грамматики не учат.
А девочки – наоборот,
И скоро вам наскучат.
О, как беспечен и соплив
Мой второгодник Колька!
О, мальчик мой, я сам ленив
И притворяюсь только.
Зачем я в школу прихожу,
Зачем я строгим выгляжу
И так сижу, и так гляжу,
Я долго так не выдержу!
И проверяю дневники,
И огибаю лужи…
Учитесь сами, дураки!
Я больше вам не нужен.
(1965).
А вот эти стихи Александр Семенович посвятил другу-писателю Андрею Георгиевичу Битову, и в них – снова райское безвременье детства и смутное предощущение будущего, которое для них уже было.
Такие временные метаморфозы для поэта – обычное дело, поскольку он христианин и понимает: человек вечен и он настоящий во всяком своем возрасте: ничто не исчезает, а оседает в нем до лучших времен, когда и времени не останется. Ну, а если есть перспектива Вечности, то о чем и тревожиться?
Два мальчика, два тихих обормотика,
Ни свитера,
Ни плащика,
Ни зонтика,
Под дождичком
На досточке
Качаются,
А песенки у них уже кончаются,
Что завтра? Понедельник или пятница?
Им кажется, что долго детство тянется.
Поднимется один, другой опустится.
К плечу прибилась бабочка
Капустница.
Качаются весь день с утра и до ночи.
Ни горя,
Ни любви,
Ни мелкой сволочи.
Всё в будущем, за морем одуванчиков.
Мне кажется, что я – один из мальчиков.
1962
А теперь, родители, оторвитесь, наконец, от любимых стихов питерского поэта и почитайте своим детям. В преддверии Нового года дарим им подборку лучших детских стихотворений Александра Кушнера. Кстати, первое – малоизвестное и не вошло ни в одну из книг.
Стихи для детей Александра Кушнера
«Таинственна ли жизнь ещё?»
Ласточка
В открытую створку окна
К нам ласточка в дом залетела.
По комнате тесной она
Стремительно прошелестела.
Расчёт ли подвёл, помогли
Сквозняк и неровности кровли
Иль ей отказали рули,
Как лётчику в сложном манёвре?
Перо у виска моего
Кружилось над чашкою с чаем.
Мы дожили вот до чего,
Что ласточки нас навещают!
Затихла она под столом,
Косясь на людей и на вещи,
И крылья её за хвостом
Сходились, как плоские клещи.
На чёрной груди отливал
Подбой металлическим блеском,
Но ужас её выдавал
То жалобным криком, то всплеском.
Плеснуть ей воды из ведра?
Насыпать на блюдечко гречи?
Она понимала: пора
Ей голос подать человечий.
И что-нибудь нам обещать,
Какой-нибудь выкуп немалый,
Наверное, блеск, благодать,
Счастливое лето, пожалуй?
Мы всё-таки взяли её,
К окну поднесли. В избавленье
Не сразу поверив своё,
Застыла она на мгновенье
Вспорхнула и, прежде чем взмыть,
Два медленных сделала круга,
Бог знает зачем, может быть,
Чтоб лучше запомнить друг друга.
(«Пионер». 1969. № 7. С. 33. В книги не входило).
Хорошо иметь чижа
Хорошо иметь чижа,
Слушать пенье, не дыша.
Не шумите, помолчите:
Очень песня хороша!
Хорошо иметь щенка,
Отпустить без поводка,
Размахнуться, бросить палку –
Принесёт издалека.
Хорошо иметь кота.
Не наскучит никогда.
Он пушистый, полосатый
От макушки до хвоста.
Хорошо иметь слона!
Жаль, что комната тесна.
Позовите Соколова
Позвонили в полвторого:
– Позовите Соколова.
– Вы ошиблись, – говорим, –
Не знакомы мы с таким.
Позвонили нам в четыре:
– Соколов живёт в квартире
– Нет, и не жил никогда.
Вы попали не туда.
Позвонили полшестого:
– Позовите Соколова.
Отвечаем в третий раз:
– Соколова нет у нас.
Мы не знаем Соколова!
Нет и не было такого!
Я – Андрюша, он – Тарас,
Соколова нет у нас.
Есть ещё у нас два Вити,
Вы нам больше не звоните!
Вдруг мне вспомнилось:
Друзья!
Соколов – ведь это я!
Фотография
Фотограф велел улыбаться,
Но я не хотел притворяться.
«Ведь мне не смешно,
ни к чему
Смеяться», – сказал я ему.
Держался я строго и прямо.
Смеялись фотограф и мама.
А я рассмеялся за ней.
И вышел я – рот до ушей.
Не шумите!
Не шумите! А разве шумели
Мы? Андрюша стучал еле-еле
Молотком по железной трубе.
Я тихонько играл на губе,
Пальцем книзу её отгибая.
Таня хлопала дверью сарая.
Саша камнем водил по стеклу.
Коля бил по кастрюле в углу
Кирпичом, но негромко и редко.
– Не шумите! – сказала соседка.
А никто и не думал шуметь,
Вася пел, ведь нельзя же не петь!
А что голос у Васи скрипучий,
Так зато мы и сгрудились кучей,
Кто стучал, кто гремел, кто скрипел,
Чтобы он не смущался и пел!
Белая ночь
Белою ночью
деревья в саду
как на ладони
у нас на виду.
Вот я без лампы
сижу у окна –
в книге любая
картинка видна.
Тихо скользят
по Неве корабли.
Шпиль Петропавловки
блещет вдали.
Всю бы я ночь
не ложился в кровать.
Был бы я взрослым –
пошёл бы гулять.
Корабли
У моста Тучкова
средь яркого льда
толпятся, как звери,
речные суда.
Прижавшись друг к другу,
всю зиму стоят.
Сверкают их трубы
и люки блестят.
И я представляю,
что я капитан,
веду пароход
по реке сквозь туман,
блестит
капитанская рубка моя,
дымит
капитанская трубка моя.
Всю долгую зиму
ходил я смотреть
на белые мачты
и яркую медь.
Васильевский остров!
Весёлый маршрут!
Стоят пароходы
и солнышка ждут.
Как только наступят
весенние дни,
в оживших каютах
зажгутся огни.
Войдёт капитан
и не знает того,
что в рубке просторной
я был до него!
Это я!
Я надел бы наизнанку
Шапку, брюки и пальто,
Я пошёл бы на Фонтанку,
Чтобы все кричали: «Кто?
Это кто такой ужасный,
Непонятно-безобразный?
Это кто такой опасный?
Кто он? Где его семья?
Эй, держи его за лапку!
Эй, хватай его в охапку!»
Я бы снял пальто и шапку
И ответил: «Это я!»
Когда я буду взрослым
Когда я буду взрослым,
Я буду очень грозным,
И скажут мои детки:
«Нельзя ли погулять?» –
«А час какой? Девятый?
Пожалуй, поздновато.
А ну, – скажу, – ребята,
Сейчас же марш в кровать!»
Когда я буду взрослым,
Я буду очень грозным,
И скажут мои детки:
«Нельзя ли поиграть?»
Скажу:
«Весь день играли?
Коробку поломали?
Катушку потеряли?
Сейчас же марш в кровать!»
Веселая прогулка
Мы пошли по переулку
С дядей Колей на прогулку,
Покупали пирожки,
А попозже – петушки.
Три фигурных шоколадки,
Два пирожных, очень сладких,
Заходили в магазин,
Там купили апельсин.
Пили соки: я – томатный.
Дядя Коля – виноградный,
А потом наоборот.
Чуть не лопнул мой живот!
Два молочные брикета –
Я отлично помню это.
Очень вкусным пряник был.
Остальное я забыл.
Говорят, что дядя Коля
После той прогулки болен,
Как поправится, опять
С ним отправлюсь погулять.
Кто сказал, что мы подрались?
Кто сказал, что мы подрались?
Мы не дрались, а боролись.
Правда, мы чуть-чуть кусались,
И щипались, и кололись.
Правда, мы друг друга мяли,
И бодались, и лягались.
Нас, конечно, разнимали.
Мы, конечно, упирались.
Кто сказал, что это драка?
Правда, он мне руку стиснул,
Правда, я чуть-чуть заплакал,
Правда, он немножко взвизгнул.
И расстались мы, поссорясь.
И так сердце громко билось.
Но сначала мы боролись.
Драка после получилась.
Бедный папа
Мы читаем книги вместе
С папой каждый выходной.
У меня – картинок двести,
А у папы – ни одной.
У меня – слоны, жирафы,
Звери все до одного –
И бизоны, и удавы,
А у папы – никого!
У меня – в пустыне дикой
Нарисован львиный след.
Папу жаль. Ну что за книга,
Если в ней картинок нет!
Вместе с вами читала стихи Александра Кушнера
Валентина Патронова
[ad_2]
