[ad_1]
Привить детям интерес к русскому языку – задача не из простых: «стрелялки» и музыка в наушниках отучают от звучания родного слова. А ведь язык – это не только набор лексики, но и менталитет, дух, присущий отцам, дедам и прадедам.
Просторный язык
Речь даже не столько о национальной идентичности (хотя и о ней), сколько о сокровенных духовных пластах, которые несет наш великий и могучий. Эти сокровища жалко растерять.
Чтобы увлечь ребенка этим содержанием, можно привести любопытные языковые примеры и устроить увлекательные лингвистические опыты.
Есть в русском языке слова-идиомы – удивительные и емкие понятия. Объяснить их, например, иностранному студенту, нам зачастую не под силу. Почему? Потому, что мыслит русский человек совершенно по-особенному (впрочем, как особенно мыслят и представители других национальных культур).
Пресловутая «русскость», над которой часто иронизируют – это особый Русский мир. Язык хранит глубинное философское понимание самых тонких и неопределимых категорий бытия.
Если вы когда-нибудь интересовались, что такое древний язык санскрит, то наверняка знаете, что этот язык был необычайно точным и сгущенным. Понятия и явления, которые сейчас мы выражаем целой фразой, тогда могли укладываться в одно короткое слово.
Наш родной русский – более просторный. Может, причиной тому – огромные пространства, неспешные реки, туманные веси и дали. Даже в ХХI веке незаполненных цивилизацией просторов Отечества не становится меньше. Наверное, оттого и понятия изменчивы, несколько размыты, не всегда точно определены.
Но, помимо разреженности, воздуха в нашем языке присутствует и большая глубина.
Тысячелетие православного христианства наложило свой отпечаток.
Вера как особое представление о жизни в ее повседневности и Вечности (одно мирно соседствует и уживается с другим) сделало наше слово по-евангельски многомерным – живым – возвысило некоторые обозначаемые им понятия до прописной буквы.
Русский человек вдумывался и вглядывался в себя и в мир, пытаясь понять, что такое Бог, душа, вера, святость, радость, чистота. Он искал ответы на внутренние вопросы и осознанно выражал их словом. Для него никогда не звучала пустым звуком фраза из Книги Бытия: «И слово было у Бога, и Слово было «Бог».
Русский человек всегда верил в силу слова, в его действенность – недаром Слово Божие в старинной духовной литературе именовали не иначе как «глаголы вечной жизни». В русском языке глагол всегда обозначает действие. Русское слово в духовном смысле отглагольно – способно действовать – преображать действительность.
Русский авось
У жителей туманного Альбиона своих идиом хоть отбавляй. Скажем, когда идет дождь, они заявляют, что за окном «дождит кошками и собаками» (буквальный перевод фразы). Но по части глубины и неопределимости слова мы, кажется, их превзошли.
Попробуйте-ка перевести англичанину, что такое «авось».
Словечко немного устаревшее, с оттенком просторечия и вроде бы простонародное. Тем не менее, его и теперь отлично понимает каждый ребенок. Возвращаясь домой со сломанным великом и разбитыми коленками – страшась родительского гнева – пятилетний русский человек обычно думает так – авось пронесет.
«Авось» – это не калька более привычного и повседневного «а вдруг». Авось – это целая философия. Недаром так назывался один из русских кораблей, поплывший к неизвестным берегам в век мореплавателей на поиски новых земель и торговых связей. Его, кстати, в ХХ веке воспел поэт Андрей Вознесенский, автор стихов и текстов известной рок-оперы «Юнона и Авось».
Известна поговорка – как вы судно назовете, так оно и поплывет. Судно под названием «Авось» словно бы шло озаренное верой в помощь, под парусом неробкой надежды, что преодолеет все преграды и испытания пути.
Неслучайно веру в «авось» называют чуть ли не главной русской национальной чертой. Но – не путайте с ленью, с обломовским ничегонеделанием, безответственным отношением к жизни – то есть расчетом на случай, везение, удачу.
По-русски надеяться на авось – значит, не бездействовать, но мудро довериться ходу событий, Провидению – а оно, как известно, в Руках Божьих.
Напрасно «авось» иностранцы называют вторым русским богом. Увы, они упрощают и не понимают тонкости оттенков этого понятия. Бог у русского человека только один.
И, если всё же попытаться объяснить и подобрать синонимичные выражения к непереводимому слову, то ими будут: надежда на милость Божию, Упование на Его святую помощь и заступление.
Про беспредел
Слово «беззаконие» есть в каждом языке. Буквально каждый человек любой расы и национальности понимает, что есть некий кон, граница, предел, преступая который (заходя за кон), ты нарушаешь главные законы бытия. И что любое преступление так или иначе повлечет наказание.
Американский профессор-славист Боренштейн считает, что русское слово «беспредел» – синоним беззакония и его даже можно перевести буквально – «без ограничений и пределов». В таком значении слово приобретает некую пейзажную и панорамную красивость, а вот негативный оттенок почти теряет.
Но в русском языке дословного перевода значения этого слова не существует. Да и положительных оттенков значения – тоже.
Слово – яркое, эмоциональное, жестко-оценочное – им обычно оценивают действия того, кто нарушает не только нормы государственного закона, но и нормы нравственности, нормы, заложенные Богом. Словом, того, кто совершает грех.
Христиане верят, что беспредел не бесконечен – злу обязательно будет положен предел. Так что предел и беспредел – в одном смысловом ряду, а этот ряд возник именно в нашем языке – в православной русской культуре.
Бытие по-русски
Казалось бы, что тут особенного? «Бытие» происходит от русского слова «быть». В русско-английских словарях это философское понятие переводится как being, то есть жизнь как существование объективной реальности, независимой от нашего сознания. Но здесь опять имеет место упрощение и недопонимание глубинных смыслов языка.
Бытие – слово из высокой лексики, к тому же, церковное. Словосочетание «Книга Бытия» у русского человека вызывает мороз по коже – независимо от того, верующий он или нет. Это – генетически заложенная данность, это у нас в крови.
Устоявшаяся сказочная формула «жили-были» или всем знакомый фразеологизм «житье-бытье» точно передают и близость, и разность этих понятий.
В чем разница? Русский человек способен от быта подняться до бытия в его высоком, сакральном смысле, то есть не разделять в повседневности жизни простой, «житейской», и сложной бытийности души.
Если нас читает человек нерусского происхождения, желающий приблизиться к пониманию этой тонкости, то пусть он поскорее откроет стихи Николая Рубцова, пронизанные мистическим сознанием, ожогом веры – вот где простой незамысловатый быт в жизни русской глубинки возрастает до бытийного масштаба.
Надрыв по Достоевскому
В европейских энциклопедиях русское слово «надрыв» (Nadryw) прочно связывают с именем Федора Достоевского. Как считают немецкие словесники, надрыв – это ключевое понятие для русского писателя.
В романах знатока русской души это слово обычно выражает неконтролируемый эмоциональный выплеск. В самые сложные, переломные моменты сюжета у Достоевского герои вдруг обнаруживают глубоко запрятанные сложные и противоречивые чувства.
Что-то надрывается в этот миг в человеческой душе.
Надрывом у Федора Михайловича иногда называется и сам момент внутреннего конфликта, когда его персонажи погружены в свои переживания.
Можно сказать – это момент испытания, искушения – в это миг можно обнаружить в своей душе то, чего в ней нет, обличить себя в страсти, грехе, преступлении.
Момент, близкий к умопомешательству, когда героя одолевают мнимые, непомерно преувеличенные, искаженные эмоции.
Одна из частей романа «Братья Карамазовы» «Надрывы» – как раз об этом. И все же – надрыв – это еще не разрыв – ни с собой, ни с окружающими, ни с Богом. Склеить надорванное ещё возможно.
Вот только надорванной душе не восстановить себя без покаяния. Короткое слово – и вот, какое емкое понятие…
Подвиг… во имя любви?
Слово «подвиг» на английский часто переводят как feat или achievement, есть и другие значения. Подвиг по-русски – это не просто достижение цели, это доблестный, героический поступок, действие, совершённое при особо сложных обстоятельствах.
Обратимся к логике строения и этимологии слова. Подвиг – это дело, судя по всему, свойственное подвижнику. Подвиг – это когда кто-то кого-то на что-то сподвигнул. В самом звучании слова, в корне «двиг» есть движение, действие, решимость.
Неслучайно в русском языке это слово применимо не только для описания военных происшествий. Есть подвиг врачебный, учительский, писательский, материнский. Откроем житийную литературу и прочтем про подвиг монашеский, мученический, святой.
Слово служит для обозначения бескорыстного поступка, служения. Словосочетание «подвиг во имя любви» уже стало устойчивым выражением – а значит, подвиги такого рода еще совершаются вокруг нас..
Пошлость не переводится…
Писатель Владимир Набоков, русский человек, живший и творивший по большей части в Америке, где он читал лекции о нашем языке студентам-словесникам, прямо говорил, что понятие «пошлость» непереводимо.
Понятное любому русскому человеку слово действительно трудно перевести. Оно не соответствует в полной мере иностранному «вульгарный» или русскому «безвкусица» и гораздо шире и глубже их вместе взятых. Тем не менее, пошлость угадывается нами безошибочно.
Вот как трактовал ее сам писатель и поэт: «Откройте любой журнал – и вы непременно найдете что-нибудь вроде такой картинки: семья только что купила радиоприемник (машину, холодильник, столовое серебро – все равно что) – мать всплеснула руками, очумев от радости, дети топчутся вокруг, раскрыв рты, малыш и собака тянутся к краю стола, куда водрузили идола,… а чуть в сторонке …победно стоит папаша, гордый даритель.
Густая пошлость подобной рекламы исходит не из ложного преувеличения достоинства того или иного полезного предмета, а из предположения, что наивысшее счастье может быть куплено и что такая покупка облагораживает покупателя».
Чтобы стало понятнее, приведем определение пошлости от профессора Гарвардского университета С. Бойм: «Это слово охватывает тривиальность, вульгарность, сексуальную распущенность и бездуховность».
Словом, пошлость – это пошлость. Ну, как объяснить еще?
Стушеваться – это как?
Некоторые языковеды и филологи считают, что глагол «стушеваться» вышел из фольклора и обыденной речи и появился в русской литературе благодаря Федору Достоевскому и его повести «Двойник».
Это несколько простонародное словцо писатель применил в немного ином – переносном – значении. Стушеваться – это как? Сегодня это понятие, немного устаревшее, но всё еще встречающееся в языке, в принципе понимает любой школьник.
Стараться быть незаметнее, оробеть до крайности, потеряться и уйти по-английски, резко и сильно смутиться, почувствовать себя нелепо и неловко… Синонимов вроде бы много. Но, пожалуй, ни одно из этих слов и выражений окончательно не передает всех оттенков выразительного – самого по себе – слова «стушеваться».
Среднерусская тоска
У русской тоски тоже нет и не может быть перевода, даже примерного. Открывая словарь, мы обычно встречаем определения тоски вроде «эмоциональная боль» или «меланхолия»,но никакие описания – краткие или пространные – нас не удовлетворяют
В других языках синонимов и аналогов русской тоске не существует. Может, потому что русская тоска – какая-то особая?
Писатель Владимир Набоков точно подмечал: «Ни одно слово в английском не передает всех оттенков слова «тоска». Это чувство большого духовного страдания без какой-либо особой причины.
На менее болезненном уровне – неясная боль души,…смутное беспокойство, ностальгия, любовное томление».
Тоска – это не есть уныние. Может быть, для русской души, восприимчивой к вере, чутко-религиозной и по природе своей совестливой, тоска становится своего рода внутренним голосом, болевым рецептором. Благодаря часто находящей на него глубокой тоске русский человек видит свое несовершенство, свои грехи. Возможно, в этот момент и совершается его покаяние.
Недаром о русской тоске лучшими поэтами нашей земли всех веков написано столько проникновенных стихотворений.
Хамство неопределимо
О пороке наследников библейского Хама упоминал еще писатель Сергей Довлатов в статье «Это непереводимое “хамство”»: «Хамство есть ни что иное как грубость, наглость и нахальство вместе взятые, но при этом – умноженные на безнаказанность».
По мысли Довлатова, хамство берет врасплох именно безнаказанностью. С хамством как таковым бороться вряд ли возможно.
«Десять лет я живу… в безумном, дивном, ужасающем Нью-Йорке, и все поражаюсь отсутствию хамства. Всё, что угодно, может произойти здесь с вами, а хамства все-таки нет. Здесь вас могут ограбить, но дверью перед вашей физиономией не хлопнут», – написал Сергей Довлатов.
Интересно, что слово при всей своей негативной окраске тоже берет начало из мира церковного, а точнее, из Ветхого Завета и известной истории о Хаме, посмеявшемся над наготой своего отца. Обозначая духовную проблему, оно прочно вошло в сознание и в нашу речь.
Юродивый и юродство
Этимология слова вроде бы проста, но не только иностранцу, но и современному русскому человеку малопонятна. «Юрод» – это по-церковнославянски «урод», человек убогий. Убогий – тот, который у Бога.
Телесные болезни и убожества вкупе с духовными дарами не только вызывали сочувствие, но и привлекали внимание наших предков. К юродивым приглядывались: ждали от них пророчеств и предзнаменований.
Но юродство не объяснить одним только убожеством. Юродивыми на Руси называли тех, кто добровольно отказывался от мирского во имя Бога и этим смирял свою гордыню.
Вот что пишет о подвиге юродства любимый христианским читателем современный автор романов, специалист по древнерусской литературе Евгений Водолазкин:
«Юродство нередко связывается исключительно с Россией (Русью), но это неверно. Так, юродивые были в Византии (например, Андрей Юродивый), принесшей на Русь христианство. Но в наибольшей степени юродство как явление раскрылось именно здесь. К иррациональному русское сознание имеет открытое ухо.
Другое распространенное заблуждение связано с пониманием юродства только как эксцентрики и чудачества. В высшем проявлении юродство – вид святости.
Юродство – это святость, которая не желает быть узнанной и надевает на себя маску нелепости.
В церковной традиции этот подвиг называется сверхзаконным, потому что он не основан ни на одном уставе. Здесь могут быть и эксцентрика, и чудачество, но все это лишь бурление на поверхности.
Важно осознавать ту глубину, которая таится под ним. Внешнее «похабство» противопоставлено у юродивого внутреннему благочестию: днем юродивый «ругается миру», ночью же молится о его спасении.
Об Исидоре Твердислове в его житии сказано, что он «в день убо яко юрод хождаше, в нощи же молитву непрестанно к Богу возсылаше».
Юродивый «бежит славы от человек». Но уж если юродивый говорит, слово его имеет особый вес. Юродивый в чем-то сродни библейскому пророку – в умении предсказывать, но еще более – в обличении (очень важное качество пророка).
Юродивый стремится, как сказано в одном церковном песнопении, «безумием мнимым безумие мира обличить».
Увы, русский язык за последнее столетие, большая часть которого прошла без веры, во многом исказил это понятие. Повлияла советская эпоха. Слово «юродивый» в массовом сознании и употреблении приобрело оттенок презрительности, превосходства говорящего, стало жёстко-оценочным.
Хотелось бы, чтобы время заново расставило в языке верные акценты – чтобы наши дети поставили в один смысловой ряд со словом «юродство» не глупость и чудачество, а такие слова как «святость», «блаженство», «мудрость», «прозорливость», «искренность», простота.
Конечно, сам по себе язык не несет сакральности. Но то, что он дан нам свыше, неоспоримый факт. А вот что значит отдельно взятое слово и как оно отражает мир, всецело зависит от нас. Ведь каждое новое столетие русский язык наполняется теми смыслами, которыми мы наполняем его.
Валентина Патронова – по материалам СМИ
[ad_2]
