Как Анна Пьяджи изменила итальянский Vogue, стала звездой стритстайла и прославилась «фриковатым» стилем

Анна Пьяджи вошла в историю моды благодаря своей страсти к экспериментам со стилем и нежеланию подчиняться никаким модным правилам. Итальянская журналистка всегда появлялась на публике со своим фирменным макияжем, голубыми волосами, с цветной тростью и в одной из шляпок, которых у нее было так много и они были так необычны, что им посвящали целые выставки. Любимица папарацци и уличных фэшн-фотографов, завсегдатай показов, подруга Карла Лагерфельда и Маноло Бланика, пример для подражания одних и объект насмешек других — она запомнилась не только «фриковатым» стилем и гардеробом из тысяч дизайнерских нарядов, но и своими острыми текстами о моде. Рассказываем о жизни и карьере экстравагантного модного редактора, которая ушла из жизни в 2012 году. 

Игра в моду

Анна родилась в Милане в 1931 году. В некотором роде ее семья имела отношение к моде: отец работал менеджером в универмаге La Rinascente, и Пьяджи вспоминала, что именно там, оказавшись в окружении красивых вещей, она впервые открыла в себе интерес к одежде. Но нельзя сказать, что мода с детства была ее любовью. Отец умер, когда Анне было семь, мать сосредоточилась на том, чтобы дочь получила хорошее образование. «Мама была очень, очень умной, с прекрасным чувством юмора, с чувством собственного достоинства. От природы элегантная, красивая», — рассказывала впоследствии журналистка.

Девочку отдали в престижную школу-интернат со строгими порядками, где она изучала греческий и латынь, историю и философию и была отличницей. Анна не бунтовала, однако после окончания учебы, устав от жесткой дисциплины, потянулась к более свободной жизни. В 1950-е стала одна путешествовать по Европе, подрабатывая няней и изучая языки — английский и французский.

В 27-летнем возрасте Анна устроилась работать переводчиком в миланское издательство Mondadori. Там она встретила будущего мужа — фотографа Альфу Кастальди, который был на пять лет старше ее и уже являлся известной личностью в журналистских кругах. «Богемный, при этом очень умный, один из самых образованных людей, которых я когда-либо встречала», — отзывалась Пьяджи о Кастальди.

Муж Анны часто снимал модные фотосессии, а она умела и любила писать, так что постепенно стала вслед за ним делать шаги в фэшн-журналистике. В 1960-е, когда ей было около 30 лет, Анна устроилась редактором в ежемесячный журнал Arianna, выпускаемый тем самым издательством Mondadori. Некоторые источники пишут об этом журнале как о первом глянцевом издании в Италии. В редакцию Пьяджи и ее муж пришли вместе: она писала, он снимал фоторепортажи. Работа в модной индустрии затянула, и вскоре Анна уже не представляла свою жизнь без показов, изучения архивов, коллекционирования редких вещей и экспериментов со стилем. То, что началось совершенно случайно — Пьяджа не грезила о карьере в области моды, — в итоге стало делом ее жизни.

Чтобы делать обзоры тенденций, нужно было исследовать моду и за пределами своей страны: Анна стала ездить в командировки, посещать недели моды. Ради одной статьи могла посетить несколько десятков бутиков за день: она вспоминала, как однажды обошла за выходные 87 лондонских магазинов. 

Уже тогда журналистка стала воспринимать моду как игру. Такому подходу, в частности, ее учил новый знакомый: в Лондоне она познакомилась с байером и историком моды австралийского происхождения Верноном Ламбертом. Он находил для своих состоятельных клиентов, среди которых были рок-звезды и светские львицы, редкие винтажные вещицы. В Англии тогда носить такой «антиквариат» считалось особой роскошью, до Италии же мода на винтаж еще не дошла. Считается, что Пьяджи и стала той, кто восполнил этот пробел. Под руководством Ламберта она научилась отыскивать на блошиных рынках и аукционах уникальные вещи — например, могла найти костюм, который создавался изначально для «Русских балетов» Дягилева, и гармонично вписать его в собственный гардероб. «Это более экономный подход — одеваться на аукционе антиквариата, а не у парижских кутюрье. У меня есть платья, которые могли бы быть музейными экспонатами, а я покупала их за 50 долларов», — упоминала Пьяджи в одном из интервью. 

Винтажными вещами дело не ограничивалось: Анна оттачивала умение миксовать эти уникальные предметы с брендовыми нарядами Chanel, Missoni, Chloé, Dior. Не боялась экспериментировать: легко могла повязать пояс на голову, юбку превратить в платье, кейп Chanel надеть задом наперед, как фартук, а пиджак Balenciaga дополнить брюками от традиционного китайского костюма. Мало кто из модниц в то время мог похвастаться настолько нестандартным подходом. 

В журнале Arianna Пьяджи и ее супруг работали до конца 1960-х, потом перешли в другое издание, Linea Italiana, а оттуда вскоре — в итальянский Vogue, где задержались более чем на 30 лет. Анна внесла свой вклад в развитие издания и вообще модного глянца — в первую очередь, благодаря своим объемным статьям, занимавшим целый разворот. Появился особый термин для их обозначения — doppie pagine («двойная страница»). В 1990-е ее развороты для Vogue были изданы отдельным сборником, книга получила название Fashion Algebra.

«Ее статьи были причиной читать Vogue», — считал Маноло Бланик, с которым она много лет дружила. Анна писала на традиционные «глянцевые» темы — рассказывала о тенденциях, новых коллекциях, модных брендах, — но делала это так, как никто до нее. Она использовала неожиданные метафоры, проводила нестандартные аналогии, показывая свое знание мировой культуры, эзотерики, поп-культуры. Коллекции дизайнеров могла сравнить с чем угодно, от музыкальных произведений до еды или растений. Она смешивала в своих текстах итальянский язык с английскими и французскими выражениями, любила восклицательные знаки и броские заголовки вроде «Броши и бриоши» или «Шик-пикник». 

Говорят, что Пьяджи могла часами, а то и днями придумывать заголовок или острую фразу — перебирала вслух разные варианты, пока не находила то, что ей нравилось. «Звучание слов так же важно, как шелест тафты или цоканье шпилек», — считала она.

В начале 1980-х Анна на протяжении трех лет возглавляла редакцию авангардного издания Vanity (не путать с Vanity Fair), которое задумывалось как приложение к Vogue, а оказалось отдельным культурным явлением. Визуальную часть журнала в основном составляли рисованные иллюстрации вместо фотографий, а тексты Пьяджи не всегда были понятны широкой публике, но вызывали большой резонанс. Издание просуществовало недолго, оно являлось скорее экспериментом, но обрело за это время статус культового. 

Всего за свою карьеру Анна написала более семи тысяч текстов для разных изданий. Свои тексты она предпочитала печатать на машинке — считала, что в печатных статьях больше души. Среди самых знаменитых атрибутов ее образа — купленная в 1980-е годы ярко-красная машинка Olivetti Valentino. 

Также она собирала на одной доске вдохновляющие ее картинки — делала своеобразные мудборды. Тогда это было чем-то новым, а сейчас уже самое обычное явление для модной индустрии и глянца, породившее к тому же такую популярную соцсеть, как Pinterest.

Стиль 

В мире моды по-настоящему культовыми фигурами становятся те, кто охотнее следует собственным принципам стиля, чем тенденциям: взять хотя бы не менее знаменитых своими образами тезок Пьяджи — Анну Винтур или Анну Делло Руссо. Пьяджи можно назвать в этом плане одним из первопроходцев: ее выходы в свет еще начиная с 1960-х вызывали бурю обсуждений. Она появлялась на публике в шляпках — обычно или гигантских, или крошечных, носила на шее цветной мех, а завершала образ тростью — тоже цветной. «Все это либо совсем не сочеталось между собой либо слишком сочеталось, — пишет обозреватель Washington Post. — Каждый ее наряд становился своего рода арт-перформансом». Позднее, в 1990-е, Анна еще и перекрасила свои темно-русые волосы в голубой цвет, с которым не расставалась до конца жизни.

Головные уборы были любимым аксессуаром Пьяджи, она называла их «нимбом, светящимся счастьем». В ее коллекции шляпок были сотни — разных стилей и эпох, всевозможных форм и оттенков. На ней можно было видеть и футуристичные пластиковые козырьки, и бейсболки, и классические береты или же что-то театральное вроде цилиндра. 

Из труженицы модного «закулисья» она со временем сама превратилась в знаменитость, которую хотели снимать фотографы. Анна позировала не только своему мужу Альфе Кастальди, но и другим известным мастерам, включая Дэвида Бейли и Билла Каннингема, называвшего ее «изысканным поэтом» в сфере моды. При этом она сама подшучивала над тем, что, по ее мнению, совершенно не фотогенична, и старалась компенсировать это ярким, почти «мультяшным» макияжем. 

Цветные тени, красная помада и оранжевые румяна были неизменными составляющими макияжа Анны до старости. «Такой макияж подошел бы куртизанке XVIII века или, вероятно, странствующему клоуну, — пишет W Magazine. — Ее театральные образы работали, потому что она искренне верила в них, независимо от того, какое впечатление они производили на окружающих».

В 80-летнем возрасте Анна рассказывала в интервью, что такой мейкап точно передает ее внутренний мир. «У меня есть чудесный друг, визажист Роберто… Он научил меня так краситься, я следую его инструкциям. В целом я знаю, что мне важно использовать много румян и подчеркивать глаза, — рассказывала Пьяджи. — А поскольку у меня голубые волосы уже 20 лет, я чаще всего выбираю голубые или зеленые тени, в зависимости от настроения. Это основные вещи, которые он мне порекомендовал и с которыми я чувствую себя лучше».

Из косметики журналистка выбирала исключительно средства Chanel, а из ароматов предпочитала классические духи Chanel № 5. 

Дружба с дизайнерами 

Уникальность стиля Анны не всегда была понятна обывателям, а вот ключевые фигуры мира моды ценили ее смелость. Одним из ее близких друзей стал Карл Лагерфельд: дизайнер любил рисовать ее и за время их общения сделал более 200 скетчей, изображавших Анну в необычных нарядах. Первый такой эскиз модельер создал совершенно спонтанно, на салфетке, сидя с Пьяджи в китайском ресторане. «Если ему нравилось, как я выгляжу, он всегда доставал карандаши. Если нет — просто молчал», — рассказывала журналистка.

«Одежда для нее — это средство коммуникации. Правил для нее не существует», — говорил дизайнер о стиле Анны, добавляя, что она буквально «изобретает моду».

Они подружились в 1970-х и около двух десятилетий близко общались: Анна часто гостила в резиденциях Лагерфельда во Франции и Монте-Карло. Впоследствии дизайнер собрал из своих эскизов целую книгу, посвященную Пьяджи.

Своей музой ее называли и другие: дизайнер головных уборов Стивен Джонс, легенда обувной моды Маноло Бланик. Анна смело надевала даже самые экстравагантные творения своих друзей. «Она не только моя муза, она талисман для всех в этом мире, кто считает моду стилем жизни и ценит свободу самовыражения», — говорил о Пьяджи Джонс, один из главных «шляпников» высокой моды.

Дольче и Габбана признавались, что разглядывали наряды Анны, еще когда были студентами. А прославившись, получили возможность одевать ее. «Настоящая модная икона, женщина со своим индивидуальным узнаваемым стилем. Креативная, эксцентричная, непредсказуемая, с великолепным знанием истории моды», — сыпали комплиментами основатели Dolce & Gabbana.

«Вулкан идей, каждый раз сюрприз», — так высказывалась об Анне Розита Миссони, создательница бренда Missoni. Она вспоминала историю о совместном отдыхе с Пьяджи в Югославии в 1960-е, когда журналистка настояла на том, что ей обязательно нужно посетить местный рынок. Там она, по словам Розиты, отыскала «свадебное платье расцветки далматина и с вышивкой» и в тот же вечер отправилась в нем на ужин, очень радуясь своей находке. 

Пьяджи утверждала, что ни разу не надевала на мероприятия один и тот же наряд дважды. С каждой вещью она умела составлять множество разных сочетаний и делала снимки на Polaroid, чтобы не забыть, какой комплект уже однажды примеряла. Сейчас так делают многие звезды, есть даже специальные приложения, позволяющие следить за гардеробом, но тогда все это было в новинку.

Если же Анна Пьяджи ехала куда-то, даже просто на выходные, с ней всегда были чемоданы с нарядами: ей важно было иметь большой выбор. Журналистам Анна признавалась, что привыкла продумывать свой образ всегда, даже когда идет в супермаркет. В интервью WWD она рассказывала, что для нее приобретение новой вещи — целое исследование, а вечерами она занимается тем, что придумывает наряд на следующий день. «Моя философия моды — это юмор, шутки, игра, — говорила Пьяджи. — Я сама задаю правила». Чего она никогда бы не надела? По признанию Анны, она не позволила бы себе тотал-лук, уже подобранный брендом, поскольку ее всегда увлекало именно создание собственных сочетаний.

«Она одевалась так не для того, чтобы выглядеть модной, сексуальной или шикарной. Она одевалась так ради простого удовольствия, которым для нее являлись уникальные предметы одежды», — пишет об Анне The Guardian.

Одно из подтверждений статуса, который имела Пьяджи в фэшн-индустрии, — посвященная ей выставка, прошедшая в 2006 году в лондонском Музее Виктории и Альберта. Выставка под названием Anna Piaggi Fashion-ology включала наряды и аксессуары из личной коллекции журналистки — более 2 800 платьев, 265 пар обуви, почти тысячу шляпок, три десятка боа из перьев, столько же вееров. 

Детей у Анны и ее мужа не было. Они прожили в браке более 30 лет, до самой смерти Альфы в 1995 году. Он скончался, не дожив двух дней до 70-летия. После его смерти Пьяджи переехала в другую квартиру — в прежней все слишком напоминало о счастливой жизни вдвоем. Ее новым жильем стали апартаменты в миланском особняке XIV века, где было все, что ей нужно: одна спальня, рабочий кабинет, гостиная с видом на сад и, конечно, просторная гардеробная. 

Пьяджи умерла в 2012 году в 81-летнем возрасте, о ее смерти публике первым сообщил в соцсетях Стефано Габбана, также ставший ее близким другом. Журнал AnOther писал тогда, что «мир лишился одного из величайших модных мыслителей, экспериментаторов, коллекционеров, эксцентриков».

«Она была визионером с золотым сердцем. Мир стал немного менее красочным с ее уходом», — высказывалась Донателла Версаче.

Руководство наследием Анны взял на себя ее племянник Стефано Пьяджи. Он сотрудничает с музеями, проводит лекции о карьере и стиле своей знаменитой тети. Через год после ее смерти посвященную ей выставку устраивал в Милане Стивен Джонс: выставка носила название Hat-ology («Шляпология»), на ней была представлена коллекция головных уборов, созданных дизайнером специально для его музы. В 2016-м вышел документальный фильм о легендарном редакторе под названием «Анна Пьяджи: Визионер моды».