[ad_1]
О ПЕРСПЕКТИВАХ СОЗДАНИЯ СОБСТВЕННОЙ ОПЕРЫ
— У меня сейчас будет защита диплома в Гнесинке. Диплом — это как раз опера. Конечно, целиком я ее не смогу там показать. Никто не готов два часа меня слушать. И она не совсем еще готова. Комиссии представят сюиту из нескольких номеров. Но в целом музыкально-театральный жанр — это то, что я очень люблю. Мне кажется, весь остаток жизни моей будет связан с этим так или иначе.
О МУЗЫКЕ ДЛЯ КИНО
— Только что я сдал полнометражный фильм по пьесе Володина «Блондинка». Фильм тоже называется «Блондинка». Режиссер Павел Мирзоев. Это уже вторая моя работа с ним. И мне кажется, она получилась очень интересной. Мы подобрали музыку так, что она не тянет на себя одеяло, но при этом это не просто фон или саунд-дизайн. Это музыка, которую в принципе можно послушать отдельно.
О ПЕСНЕ «GITAR»
— Вообще, наверное, ряд песен из первых двух альбомов — это как мой личный золотой фонд. Конечно же, мы включаем их в программы. Люди очень радуются, и это прекрасно. У меня был период, когда я стеснялся, как-то ревновал к этой песне. А потом наступила пандемия, и где-то полгода или чуть больше не было вообще никакой музыкальной работы ни у кого. Концертов — никаких. Поэтому я вдруг понял, что это же прекрасная моя песня и еще несколько других. Что стесняться? Если люди радуются, а я могу заработать денег, спеть эти песни, — это же счастье! Классно! Поэтому я перестал стесняться. Мы поем и «Guitar», и «Lost and Forgotten», и «Сердце поэта».
О ФИЛИППЕ КИРКОРОВЕ
— Филипп Киркоров — это Филипп Киркоров. Что тут скажешь? Человек, который выстроил свой образ, именно тот, который он хотел выстроить, и в нем пребывает. Ты понимаешь, что человек счастлив в этом образе.
О ПАТРИОТИЗМЕ
— Я вырос здесь, я люблю свой русский язык, люблю русскую культуру и, конечно же, люблю родные перелески, переулки и так далее, как, наверное, многие из нас. Но когда это превращается в квасной патриотизм — это вредно просто для страны, для народа и для ее будущего. Квасной патриотизм, когда всё русское — самое лучшее, Россия — родина слонов и так далее. Поэтому, мне кажется, всем нам надо быть тоньше, думать о том, что хорошо, что плохо в нашей стране, чтобы нашим детям и внукам жилось в ней хорошо, а не говорить, что всё русское — одновременно и всё хорошее. Поэтому я как человек, который любит свою страну, считаю, что надо видеть и достоинства, и недостатки в своей стране обязательно. И проводить работу над ошибками, а не кричать, что я русский — и это хорошо.
О «ЕВРОВИДЕНИИ»
— Несмотря на то что я участвовал в этом конкурсе и это было довольно здорово, интересно, я не могу сказать, что я фанат этого мероприятия, потому что 90% того, что там производится, и иностранной продукции, и отечественных исполнителей, на мой взгляд, очень узкоформатное. Лично мне не очень интересно то, что там обычно происходит. Поэтому мне не кажется, что это большая потеря. Сейчас вообще время какого-то разделения. Я надеюсь, что оно когда-то пройдет и снова люди будут думать не о политике, а об искусстве, культуре.
О СМЕШИВАНИИ КУЛЬТУРЫ И ПОЛИТИКИ
— Я, конечно, не считаю, что правильно это смешивать. Но, понимаете, это смотря кого спросить. Чем ближе вы находитесь к эпицентру событий, тем острее для вас все эти детали. Так как мы с вами находимся чуть дальше, а жители Европы, наверное, еще чуть дальше, мне, конечно, не очень понятно, когда предлагают запрещать там Чайковского. Это абсолютная нелепость, на мой взгляд.
Я еще раз подчеркну, что нам всем надо думать о том, как вообще сделать так, чтобы в будущем на этой планете выжили все люди. Потому что набрать этот градус взаимной ненависти очень легко, а обратно хоть как-то замириться очень сложно. Это займет годы, десятилетия. Так всегда происходит в истории, если присмотреться. Всё время надо думать об этом, о том, как скорее добиться мира, мира, мира.
О ТОМ, ПОЧЕМУ РЕШИЛ ОСТАТЬСЯ В РОССИИ
— Поначалу, конечно, были какие-то рядовые, как у всех у нас, страхи. Они были вполне себе обоснованны, наверное. Хотя и, как выяснилось, несколько раздуты. Но это не важно, что и как я чувствовал по этому поводу. Прежде всего, я здесь живу — и непонятно, почему я должен куда-то уезжать? И даже если мне нравится или не нравится то, что здесь происходит, это всё равно моя страна, здесь живут мои родители, мои дети здесь учатся, здесь 80% моей аудитории находится.
Хотя на Украине тоже достаточно много людей ходило на мои концерты. Я понимаю, что здесь люди, которым важно, чтобы здесь тоже шла какая-то жизнь, чтобы она продолжалась. Люди ходят на мои концерты. Многие говорят, что им очень важно получать именно вот эти эмоции и в это время. Мне это греет душу. Это — во-первых.
Во-вторых, это чудовищно сложно — уехать. Я не очень богатый человек, чтобы просто взять и пересадить себя куда-то в соседнюю страну. Это ужасно сложно. Мне кажется, надо избегать обобщений, потому что у всех разные ситуации, восприятие у всех разное, эмоциональный фон. Для кого-то это естественно — переехать куда-то. Я почувствовал, что для меня почему-то это неестественно. Вот просто как-то нутром, извините за такой жаргон, чувствую, что для меня было бы неестественно куда-то переезжать. Так что я здесь.
О ЗАРУБЕЖНЫХ ГАСТРОЛЯХ
— Были какие-то наметки у моих знакомых, которые уехали в Израиль и в Грузию. Говорят: «Мы сейчас там придумаем тебе концерты». Но это довольно трудно сделать, потому что у меня большой коллектив, и даже в небольшом составе всё равно довольно трудно, как выяснилось, меня куда-то привезти. Не хочется там просто сидеть одному и петь. Хоть какой-то бэнд хочется привезти, чтобы это звучало разнообразно. Так что пока Москва и Питер — мои главные города.
О МОСКВЕ И ПЕТЕРБУРГЕ
— Я люблю и Питер, и Москву. Живу я в Москве. Я там вырос, поэтому она мне, с одной стороны, ближе, с другой стороны, ее болячки мне больнее. Я их вижу. Если что-то в плохую сторону там меняется, меня прям трясет всего. А в Питере, так как приезжаю все-таки как турист или по работе, если что-то изменилось, я не воспринимаю это так остро, как местные жители. Хотя я сюда часто сюда приезжаю, несколько раз в год, всё равно я здесь турист. Когда я учился в Архитектурном институте, у нас была рисовальная практика. Так вот, чтобы в Москве порисовать, надо немножко походить поискать что-то, а здесь практически любое здание можно начать рисовать и оно тянет на памятник архитектуры. В этом смысле Питер — уникальное место.
(Валерия Чуб, «Известия», 04.04.23)
[ad_2]
