[ad_1]
ОБ ИСХОДНЫХ ДАННЫХ АКТЕРОВ
— Чтобы быть актером, надо уметь смеяться, а через секунду плакать, нужна очень подвижная психика. У меня она именно такая. На работе это здорово, но в жизни порой очень трудно этой энергией управлять. Я думаю, все творческие люди — не только актеры — учатся с этим жить. Мой друг Игорь Вавилов сказал где-то сразу после Каннского кинофестиваля: «Алена, у тебя будет очень тяжелый период и депрессия». Он назвал это «кризис двадцати пяти». Я подумала: мне же уже будет 27, 25 миновало, и вообще он какую-то ерунду говорит. Я посмеялась и подумала: ну и дурачок. У меня ведь все в порядке, жизнь только начинается, столько всего впереди интересного. Но в итоге Игорь оказался прав. Я столкнулась с непростым периодом, когда по-старому не можешь, а как по-новому — не знаешь.
О ЛИЧНОСТНЫХ ИЗМЕНЕНИЯХ
— Я понимаю, что хотела бы уже не просто играть, но и что-то создавать. Конкретной идеи пока нет, но есть импульс. Мне интересно многое, но везде важно набраться опыта. Вот на днях мы встречались с моим агентом Наташей Гнеушевой — мне нравится ее работа. Нравится договариваться, соединять кого-то с кем-то, иногда послать кого-нибудь на три буквы (это бывает приятно). Раньше я всегда хотела быть хорошей, удобной, а сейчас хочу просто быть собой. Я вообще не понимала, что такое личные границы и с чем их едят. Благо этот этап миновал. Мне нравится, когда предлагают роль, а я вижу, что на нее подхожу не я, а кто-то другой, и я знаю кто и могу этого человека предложить.
О ЗАКРЫТИИ «ГОГОЛЬ-ЦЕНТРА»
— Это было одно из самых моих любимых мест. Я там готовилась к Антонине из «Жены Чайковского», приходила к Андрею Полякову играть на пианино. Могла просто прийти на концерт, посидеть, на день рождения чей-нибудь. Вообще, первое мое знакомство с «Гоголь-центром» случилось, когдаСаша Горчилин позвал меня в клип Антона Севидова. Очень давно, когда я только переехала (из Перми. — Прим. ред.). Тогда я начала знакомиться с ребятами и все никак не могла понять, почему они так восторженно отзываются о Кирилле. Мне казалось, что они все немного… Ну да, Кирилл — он классный, но я как-то спокойно к этому тогда относилась. Потом поняла: лишь когда с ним поработаешь, становится ясно, какой это невероятный человек, невероятная личность. Он настолько многогранный, с ним хочется все время общаться, создавать, взаимодействовать. Он никогда не делает тяп-ляп. Всегда выкладывается, неважно — в кино, на сцене, в рекламе. Всё — творчество. Вот в этом он для меня, без сомнения, ориентир. Важно вкладывать все свои силы в то, что любишь и во что веришь. Грустно, когда люди занимаются не тем, что они любят. Потому что от этого они несчастны сами и делают несчастными других. И, конечно, грустно, что «Гоголь-центр» закрылся. Я была на спектакле «Берегите ваши лица», которым закрывали сезон и вообще театр. Кто-то плакал, я тоже плакала. И после этих слез на вечеринке закрытия я танцевала как никогда, я была счастлива, что я среди них, что знаю всех этих людей, что меня с ними свела судьба, что они безумно талантливые, разные, уникальные, непохожие, свободные. Этот театр создали люди. И если закрыть это место, то эти люди не перестанут создавать, они будут все равно что-то делать. И я равняюсь на них.
О ПРИГЛАШЕНИИ В «ЖЕНУ ЧАЙКОВСКОГО»
— Я была в Мексике полтора года назад, зимой, подстриглась тогда очень-очень коротко, практически налысо. Нас с парнем покусали клещи, я заболела, было подозрение на болезнь Лайма, но в больницу мы пойти не могли — эпидемия коронавируса была в разгаре. И моя знакомая художница по гриму присылает письмо: Кирилл будет снимать проект — пожалуйста, пришли фотографию. Присылаю фотографию с короткой стрижкой, она отвечает: «Алена, извини. Проект — XIX век, ты нам не подходишь». И я думаю: вот я дура, потеряла роль, зачем я вообще это сделала? Ну, день-два сидела, расстраивалась, а потом отпустила ситуацию и подумала: значит, мне это не нужно, это не мое. В тот момент сценарий я еще не читала, мне ничего не присылали. А потом через два-три месяца вернулась в Москву, и меня попросили прийти попробоваться в самый последний момент, когда уже перепробовали всех-всех. Я прочитала сценарий просто взахлеб, за ночь проглотила. Плакала чуть ли не на каждой сцене. Я читала, а мой парень сидел рядом и слушал мои комментарии: «Господи, Миша, тут такое, а дальше еще хуже… И дальше еще хуже… Господи, как она, бедная…» Я просто не понимала, как это играть, в принципе не понимала, что с этим делать. Три дня учила пробы, четыре сцены. Пришла, попробовалась — и Кирилл меня утвердил.
О РАБОТЕ НАД РОЛЬЮ СУПРУГИ КОМПОЗИТОРА
— Конечно, играя роль, всегда вытаскиваешь из себя какой-то личный опыт, на который можно опереться. Я, на самом деле, была такая же безумная лет в восемнадцать-девятнадцать. У меня была очень сложная история любви в Перми, куда я пока до сих пор не готова снова приехать. Я была влюблена в мальчика, мальчик тоже был в меня влюблен, но в силу некоторых причин нам просто нельзя было быть вместе, и это тогда было просто невозможно понять: как так, почему, как вообще возможно расстаться? Тебе кажется, я люблю человека, почему я не могу быть с ним? А ты просто не можешь. И от тебя это не зависит. То есть у меня было откуда достать этот непростой опыт. В итоге мне кажется, что безнадежная любовь все-таки тоже может быть светлым чувством. Когда я полтора месяца готовилась к этому проекту, училась играть на пианино, читала эти записки моей героини из сумасшедшего дома, то очень закрылась, мало куда ходила, начала даже побаиваться людей, было очень тяжело психологически. Но когда начались съемки, пришла легкость. Я перестала вообще как-либо оценивать себя. В предыдущих ролях я как-то все время со стороны себя оценивала: что я делаю, понравится ли режиссеру, понравится ли зрителю. А тут я перестала что-либо контролировать. У меня ощущение, что я не играла роль, а прожила ее жизнь. Когда живешь внутри персонажа, тебе несложно.
О КИРИЛЛЕ СЕРЕБРЕННИКОВЕ
— С Кириллом мы друг друга по большей части понимали без слов. В чем-то он поправлял, где-то я подходила и спрашивала: может быть, здесь убавить, а здесь вот так. Но в целом все рождалось само. Важно еще и то, что мы почти все сцены снимали в хронологии, в той последовательности, как они идут по сценарию. Такое бывает крайне редко, точнее, такого в кино практически не бывает. Обычно же как? Сегодня восьмая серия, завтра первая, в один день — шестая, четвертая, третья, какие-то сцены; жуткая путаница. А тут получилось прожить поэтапно: влюбиться, очароваться, разочароваться, остаться в этой иллюзии влюбленности, застрять в этом времени.
О «СЕКРЕТАХ СЕМЕЙНОЙ ЖИЗНИ»
— Это, конечно, уже совершенно другой съемочный опыт, чем работа над фильмом Серебренникова, но тоже важный. Мне очень понравился сценарий, я обожаю черный юмор. У нас ведь до сих пор не так много классных комедий, таких, чтобы действительно хотелось смеяться, а не зевать, пока тебя заваливают тупыми шутками. Ну, и мне самой, когда я этот сценарий прочитала, захотелось впервые попробовать себя в комедии. До этого я не соглашалась, а тут задача вызвала неподдельный интерес. С моей героиней Полиной у нас сто процентов есть точки соприкосновения. Что касается второго сезона, то мне видится справедливость в том, что все же героев догнала мораль. Что их подкарауливает какое-то наказание. Становится ясно: они не могут просто бесконечно творить что хотят. У всего есть противодействие. И тут комедия, конечно, заканчивается, становится уже почти несмешно. Я, мне кажется, и сама любую комедию в драму могу увести, но тут сценарий был такой, честно.
(«Кинопоиск», 10.10.2022)
[ad_2]
